I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Роман ирландца Майкла О'Двайера «Утопая в беспредельном депрессняке» представлен издателем как «шедевр черного юмора» и улет с отрывом. Хотя он – ни то, ни другое, ни третье.
О'Двайер, дебютировавший «Депрессняком» у себя на родине в начале нулевых, в России на эту рекламу с черным юмором сам напросился. Роман-то начинается со слов: «Я стал убийцей в три года…» И фраза, вынесенная на обложку: «На рождество я попросил у Санта-Клауса ружье. Я хотел подстрелить Бобби», – в тексте тоже имеется.
Вот только ожидания зрителя, что его сейчас со смехом мокнут в лужу крови, чтоб он там вместе с автором контркультурненько побулькал, познавая поэзию отвращения к жизни, не оправдаются. В своей прозе этот ирландец, надо сказать, довольно традиционен. Ну, насколько может быть традиционной европейская проза рубежа веков со всем, что она в себя к тому времени вобрала. И что к ней обычно авторами прилагается, чтоб читать было нескучно. А с О'Двайером и его таким безошибочным юмором (преимущественно все-таки белым) и таким мощным мерседесовским драйвом, скучать точно не придется.
%Неуклюже в романе только его название – громоздкое и неповоротливое в русском переводе, как комод. Сам текст – быстр, весел, остроумен.
Повествование в этой семейной саге о жизни трех поколений ирландских (впрочем, равно как и английских или французских – ничего национального тут нет, даже ирландского рагу) художников и фотографов ведется от лица юного героя Алекса. Начинается, когда Алексу три года. Обрывается к его совершеннолетию. Сохраняя при этом особую тинейджеровскую интонацию – легкую, прыгающую, со смесью цинизма и романтики, с отсутствием переходов от грусти к веселью. И с тем переизбытком страха и ужаса, что представляет собой жизнь этого, как будто ни в чем не повинного, создания, которое хоть и явилось причиной смерти собственных родителей в результате нелепой случайности. После чего последовало усыновление в дом друзей погибших родителей.
И вот тут началось…
Под крышей большого ирландского дома собралось достаточное количество народу, чтоб все время случалось что-нибудь кошмарное. Старшие дочери – туповатые близняшки. Младшие – родной сын Бобби и приемный Алекс, комната которых по ночам превращается в форменную пыточную камеру. Старшее поколение – дед-патриарх Альфред, достающий всех своей шизофренической философией. Его глухая супруга Мэгз, ведущая сама с собой нескончаемую и бессмысленную карточную игру. Отец семейства – гениальный художник-ловкач. Мать – предприимчивая галеристка и продавщица картин мужа. Из прислуги – дипломированная сексуально озабоченная медсестра и благородный дворецкий, полный афоризмов, сарказма и потаенной страсти к наркотикам и шантажу средней тяжести.
Веселая семейка. Взрывчатая смесь. Семейные узы – как пояс шахида.
И он по кусочкам начинает взрываться. Члены семьи гибнут вроде как от естественных причин. Но потерявший в три года родителей Алекс уверен, что все подстраивает его сосед по комнате – маниакальный сводный братец Бобби. О чем он и сам нашептывает ему по ночам, обещая, что последней жертвой станет он – Алекс.
Разумеется, О'Двайер не первый, скрестивший семейный роман с триллером о похождениях маньяка-убийцы, пусть и самого нежного возраста. Вот только продукт скрещивания в данном случае оказался подозрительно жизнеспособным.
Современного читателя и убеждать особо не надо в том, что взять и прикончить кого-нибудь из близких – самый естественный выход из одиночества, чувства заброшенности, неудовлетворенности собой или обиды на равнодушие родителей. В мире фикшена, собственно, так все обычно и происходит. Реальность продлевается за грань – только и всего. Просто у О'Двайера этот переход совершается как-то… чересчур естественно. Так, что и понять невозможно, а есть ли он, этот переход?
А был ли мальчик – убийца?
А не перебрал ли дозу тайно порочный дворецкий, и крысиный яд тут ни при чем? А не спалил ли себя сам полоумный старик, вечно торчащий со стаканом виски у камина? А не потому ли разбились на байке сестрица близняшка и ее парень, что перебрали джина на вечеринке, и значит, якобы испорченные тормоза – всего лишь очередная садистская фантазия братца Бобби, чтоб помучить Алекса?
И то, что Алекс любит забираться в сундук со старыми родительскими фотографиями и там жить – так ли уж противоестественно? И разве прочие взрослые и дети – обитатели этого дома – не заперты в собственных сундуках?
Что-то все это ужасно напоминает. Из нашей собственной жизни. Но вот что?
Доподлинно известно, что возникновение подобных ненужных вопросов в ходе заглатывания самого острого сюжета – есть признак вполне приличной литературы. К коей, вне всяких сомнений, роман Майкла О'Двайера имеет самое непосредственное отношение.
Майкл О'Двайер «Утопая в беспредельном депрессняке». Спб «2008 «Азбука-классика».
О'Двайер, дебютировавший «Депрессняком» у себя на родине в начале нулевых, в России на эту рекламу с черным юмором сам напросился. Роман-то начинается со слов: «Я стал убийцей в три года…» И фраза, вынесенная на обложку: «На рождество я попросил у Санта-Клауса ружье. Я хотел подстрелить Бобби», – в тексте тоже имеется.
Вот только ожидания зрителя, что его сейчас со смехом мокнут в лужу крови, чтоб он там вместе с автором контркультурненько побулькал, познавая поэзию отвращения к жизни, не оправдаются. В своей прозе этот ирландец, надо сказать, довольно традиционен. Ну, насколько может быть традиционной европейская проза рубежа веков со всем, что она в себя к тому времени вобрала. И что к ней обычно авторами прилагается, чтоб читать было нескучно. А с О'Двайером и его таким безошибочным юмором (преимущественно все-таки белым) и таким мощным мерседесовским драйвом, скучать точно не придется.
%Неуклюже в романе только его название – громоздкое и неповоротливое в русском переводе, как комод. Сам текст – быстр, весел, остроумен.
Повествование в этой семейной саге о жизни трех поколений ирландских (впрочем, равно как и английских или французских – ничего национального тут нет, даже ирландского рагу) художников и фотографов ведется от лица юного героя Алекса. Начинается, когда Алексу три года. Обрывается к его совершеннолетию. Сохраняя при этом особую тинейджеровскую интонацию – легкую, прыгающую, со смесью цинизма и романтики, с отсутствием переходов от грусти к веселью. И с тем переизбытком страха и ужаса, что представляет собой жизнь этого, как будто ни в чем не повинного, создания, которое хоть и явилось причиной смерти собственных родителей в результате нелепой случайности. После чего последовало усыновление в дом друзей погибших родителей.
И вот тут началось…
Под крышей большого ирландского дома собралось достаточное количество народу, чтоб все время случалось что-нибудь кошмарное. Старшие дочери – туповатые близняшки. Младшие – родной сын Бобби и приемный Алекс, комната которых по ночам превращается в форменную пыточную камеру. Старшее поколение – дед-патриарх Альфред, достающий всех своей шизофренической философией. Его глухая супруга Мэгз, ведущая сама с собой нескончаемую и бессмысленную карточную игру. Отец семейства – гениальный художник-ловкач. Мать – предприимчивая галеристка и продавщица картин мужа. Из прислуги – дипломированная сексуально озабоченная медсестра и благородный дворецкий, полный афоризмов, сарказма и потаенной страсти к наркотикам и шантажу средней тяжести.
Веселая семейка. Взрывчатая смесь. Семейные узы – как пояс шахида.
И он по кусочкам начинает взрываться. Члены семьи гибнут вроде как от естественных причин. Но потерявший в три года родителей Алекс уверен, что все подстраивает его сосед по комнате – маниакальный сводный братец Бобби. О чем он и сам нашептывает ему по ночам, обещая, что последней жертвой станет он – Алекс.
Разумеется, О'Двайер не первый, скрестивший семейный роман с триллером о похождениях маньяка-убийцы, пусть и самого нежного возраста. Вот только продукт скрещивания в данном случае оказался подозрительно жизнеспособным.
Современного читателя и убеждать особо не надо в том, что взять и прикончить кого-нибудь из близких – самый естественный выход из одиночества, чувства заброшенности, неудовлетворенности собой или обиды на равнодушие родителей. В мире фикшена, собственно, так все обычно и происходит. Реальность продлевается за грань – только и всего. Просто у О'Двайера этот переход совершается как-то… чересчур естественно. Так, что и понять невозможно, а есть ли он, этот переход?
А был ли мальчик – убийца?
А не перебрал ли дозу тайно порочный дворецкий, и крысиный яд тут ни при чем? А не спалил ли себя сам полоумный старик, вечно торчащий со стаканом виски у камина? А не потому ли разбились на байке сестрица близняшка и ее парень, что перебрали джина на вечеринке, и значит, якобы испорченные тормоза – всего лишь очередная садистская фантазия братца Бобби, чтоб помучить Алекса?
И то, что Алекс любит забираться в сундук со старыми родительскими фотографиями и там жить – так ли уж противоестественно? И разве прочие взрослые и дети – обитатели этого дома – не заперты в собственных сундуках?
Что-то все это ужасно напоминает. Из нашей собственной жизни. Но вот что?
Доподлинно известно, что возникновение подобных ненужных вопросов в ходе заглатывания самого острого сюжета – есть признак вполне приличной литературы. К коей, вне всяких сомнений, роман Майкла О'Двайера имеет самое непосредственное отношение.
Майкл О'Двайер «Утопая в беспредельном депрессняке». Спб «2008 «Азбука-классика».