1) Когда кому то нравишься, хочется сказать «спасибо». (вот это чистая правда, мне действительно хочется говорить "спасибо" за некоторых людей)

2) Что говорить, четыре плюс шестнадцать и вправду равнялось двадцати, а двадцать лет – такой возраст, о котором не смели мечтать и самые отважные девочки.

3) Новая мысль может остановить плач ребенка, если все другое бессильно.

4) – Она на небе, – наконец сказала она. – Но я уверена, что иногда она приходит взглянуть на меня – хотя я ее и не вижу. И твоя тоже приходит. Может, они обе сейчас на нас смотрят. Может, они сейчас здесь, в этой комнате.
Лотти быстро села и огляделась. Это была хорошенькая кудрявая девчушка с круглыми глазами, которые в эту минуту походили на мокрые незабудки. Если бы ее матушка наблюдала за ней в последние полчаса, вряд ли она сочла бы ее достойным небожительницы чадом.
А Сара продолжала рассказывать. Возможно, кое кому ее слова показались бы сказкой, но она говорила с такой убежденностью, что Лотти поневоле прислушалась. Ей и раньше говорили, что ее мама на небе, что у нее есть крылья и венец; ей показывали картинки с изображением дам в белоснежных ночных рубашках, которых, оказывается, называют ангелами. Но Сара рассказывала так, словно все это было правдой и в этой прекрасной стране жили живые люди.
– Там все луга в цветах, – говорила, словно во сне, Сара, как всегда, увлекаясь, – и целые поляны лилий, а над ними веет ветерок и разносит по воздуху аромат, и все его вдыхают – всегда, потому что там всегда ветерок. А маленькие дети бегают в лугах, собирают охапки лилий, смеются и вьют из них венки. А улицы там сверкают. И никто никогда не устает, какой бы долгой ни была дорога. Летят себе куда хотят. А стены вокруг этого града – из золота и жемчуга, и они такие низкие, что можно к ним подойти и облокотиться, глядеть вниз на землю и с улыбкой слать нам привет.

5) Мыслями Сара была далеко от классной; когда Лотти вдруг пронзительно закричала, она с трудом вернулась к действительности. Ей всегда стоило немалого труда сдержаться, если ее вдруг отрывали от чтения. Тем, кто любит читать, знакомо это чувство раздражения. В такие минуты трудно бывает сдержаться и не наговорить резкостей. «Мне в таких случаях кажется, будто меня ударили, – призналась однажды Сара Эрменгарде, – и хочется ответить ударом на удар. Приходится брать себя в руки, чтобы сгоряча не отругать помешавшего».

6) Если ты принцесса, нельзя давать волю гневу.

7) – Со временем ко всему привыкаешь, – сказала Бекки. – Если родилась судомойкой, приходится привыкать. Лучше уж крысы, чем тараканы.
– Пожалуй, – согласилась Сара. – С крысой, верно, можно подружиться, а с тараканом мне не захотелось бы.

8) – Тебе хорошо выдумывать, когда у тебя все есть, – сказала Лавиния. – А вот если б ты была совсем нищей и жила на чердаке, что тогда?
Сара, поправлявшая страусовые перья на шляпе Последней Куклы, остановилась и задумалась.
– Мне кажется, я бы и тогда выдумывала, – ответила она наконец. – Если б я была нищей, мне пришлось бы все время что то выдумывать. Только это было бы нелегко.

9) Она сидела, задумавшись, как вдруг ее внимание привлек какой то шорох. Она подняла голову и глянула туда, откуда он раздавался; если б не выдержка, она бы тут же вскочила на ноги. Неподалеку от нее сидела на задних лапках крупная крыса и с интересом принюхивалась. Крошки от Лоттиной булочки упали на пол, и крыса, учуяв еду, вышла из норки.
Седые усы придавали крысе столь необычный вид, что Сара не могла оторвать от нее глаз. На кого она походила – на кролика или на гнома? Крыса смотрела на Сару блестящими глазками, словно хотела спросить о чем то. Казалось, ее одолевают сомнения. Странная мысль мелькнула у Сары в голове.
«Верно, нелегко быть крысой, – подумала она. – Никто их не любит. Завидят – и тут же вскакивают и убегают с криком: „Ах, какая противная крыса!“ Как мне было бы тяжело, если бы люди вскакивали, завидев меня, и кричали: „Ах, какая противная Сара!“ И ставили бы мышеловки, прикидываясь, что хотят меня покормить. Вот воробышком быть хорошо! Но ведь никто эту крысу не спрашивал, хочет ли она быть крысой. Никто ей не сказал: „Может, ты бы хотела быть воробышком?“»
Сара сидела так тихо, что понемногу крыса осмелела. Она очень боялась Сары, но, возможно, сердце ей подсказало, как и воробью, что Сара не будет на нее прыгать. Крыса очень проголодалась. Это был отец семейства, под полом у него жила семья – жена и дети. Последнее время ему ужасно не везло, и все они сидели голодные. Уходя из дому, он слышал, что дети горько плачут, – вот почему из за нескольких крошек булки он решился на отчаянный риск. Он осторожно опустился на все четыре лапки.
– Иди иди, – сказала Сара. – Я не опасна. Бери эти крошки, бедняга! В Бастилии узники приручали крыс. Может, мы с тобой еще станем друзьями.
Неизвестно, как животные понимают людей, только они их, вне всякого сомнения, понимают. Возможно, существует какой то язык, который не зависит от слов, и его понимают все на свете. Возможно, в каждом существе скрыта душа, и она может без слов общаться с другими душами. Как бы то ни было, но с этой минуты крыса знала, что Сара не желает ей зла – хоть она и крыса. Она поняла, что это юное существо, сидящее на красной скамеечке, не вскочит, не оглушит ее воплями, не будет швырять в нее тяжелыми предметами, которые если ее и не убьют, то покалечат. Это была очень симпатичная крыса, никому не желавшая зла. Когда она принюхивалась, сидя на задних лапках и устремив на Сару блестящие глазки, в надежде, что Сара это поймет и не возненавидит ее как врага. Когда же то таинственное, что говорит без слов, подсказало ей, что Сара этого не сделает, она тихонько подошла к крошкам и стала их есть. Во время еды она, как и воробьи, поглядывала время от времени на Сару. Вид у нее при этом был такой виноватый, что Сара растрогалась.
Она сидела неподвижно и смотрела на крысу. Одна крошка была гораздо больше остальных – ее и крошкой то нельзя было назвать. Крысе, как видно, очень хотелось до нее дотянуться, но она не решалась – уж слишком близко к скамеечке та лежала.
«Она, верно, хочет снести ее своему семейству, – подумала Сара. – Если я замру, может, она решится подойти».
Она почти не дышала – так ей было интересно. Крыса подобралась поближе, съела еще несколько крошек, остановилась и осторожно принюхалась, искоса поглядывая на Сару. Потом вдруг в том же приливе отваги, что и воробьи, кинулась к кусочку булочки, схватила его и, подбежав к стене, скользнула в щель у плинтуса и исчезла.
– Я так и знала, что этот кусочек она хочет взять для детей, – сказала Сара. – Я думаю, мы с ней подружимся.

10) – А мне… мне будет страшно? – робко спросила Эрменгарда.
– Некоторые их боятся, – отвечала Сара. – Сначала я тоже боялась, но теперь не боюсь.
– Это… привидение? – прошептала Эрменгарда, дрожа от страха.
– Нет, – засмеялась Сара. – Это моя крыса.

11) «Впрочем, я тоже редко отвечаю, – утешала себя Сара. – Я всегда стараюсь промолчать. Когда тебя оскорбляют, лучше всего не отвечать ни слова, а только смотреть и думать. Мисс Минчин просто бледнеет от ярости, когда я так поступаю, а мисс Амелия и ученицы пугаются. Если не терять самообладания, люди понимают, что ты их сильнее: у тебя хватает силы сдержать свой гнев, а они не могут и говорят всякие глупости, о которых потом жалеют. С гневом ничто не сравнится по силе – кроме самообладания, ведь оно может обуздать гнев. Не отвечать врагам – это хорошо. Я почти никогда не отвечаю. Может, Эмили еще больше на меня похожа, чем я сама. Может, она даже друзьям предпочитает не отвечать. А все хранит у себя в сердце».