I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Вызывает восхищение
пятница, 25 февраля 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Я бессердечная, сухая и черствая...
четверг, 24 февраля 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Ирландская музыка в колонках это то, что позволяет мне до сих пор находиться на Изумрудном острове даже по возвращении в Москву. А ведь совсем-совсем скоро День Святого Патрика, там на каждом шагу висят забавные напоминания. А еще месса на ирландском языке в маленьком костеле в маленьком городке на самом юго-западе острова, штормовые волны, разбивающиеся о скалы, цветущие нарциссы, крокусы и яблони, поющие соловьи в ветвях... Маленькие белые ягнята, кролики практически из-под колес, взгляды овец из-за загородок, чайки, любимые люди, вкус "Гиннесса" на губах, ужины у Дэрмота, в пустом пабе для нас троих практически по семейному, совсем большой Кайл, болтающий на ирландском, и свобода...Горы в белом, радуга после дождя, старинный Риаск... Шумный Дублин... Нет, я все еще там, мое сердце там!
пятница, 11 февраля 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Жизнеутверждающий такой фильм о настоящей мужской дружбе - верности, преданности и никаких сантиментов. Наверное, иногда стоит снимать подобные фильмы. К тому же удачно подобранный пейзаж тоже играет не малую роль. Ну и язык - сколько фильмов вы могли бы назвать, в которых половину просмотра звучит настоящий живой гэльский язык? Думаю, что немного! Хэ-хэ, я на правах старушки даже дала небольшой комментарий двум девчонкам, сидящим со мной рядом 
По началу я на них очень рассердилась, потому что они устроили трескотню, выдавали вслух абсолютно глупые комментарии на уровне шестого класса средней школы, но потом поняла, что может быть хоть таким образом они соприкоснутся с кусочком мировой истории, и хоть какая-то ее часть останется у них в головах после просмотра. В общем, "Орел IX легиона" однозначно стоит того, чтобы его смотреть!
По началу я на них очень рассердилась, потому что они устроили трескотню, выдавали вслух абсолютно глупые комментарии на уровне шестого класса средней школы, но потом поняла, что может быть хоть таким образом они соприкоснутся с кусочком мировой истории, и хоть какая-то ее часть останется у них в головах после просмотра. В общем, "Орел IX легиона" однозначно стоит того, чтобы его смотреть!
вторник, 08 февраля 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Поеду на пару дней к маме с бабушкой, пообщаться после недели постельного режима и похода по врачам. Ощущаю, как мало времени у нас остается на общение с родными, с мужем несколько часов сутки, с родителями пара дней в неделю. Это безумие, но по другому мы поступить не в силах. Соберу часть вещей. Бабушка ужасно не любит, когда я куда-нибудь улетаю, придется придумать сказку о пансионате, в который мне посоветовал поехать врач, чтобы восстановиться. Врачи для моей бабушки пока авторитет... И мама. Раньше было наоборот. Ничего не поделаешь - время, со временем мы все начинаем искать кого-то более сильного. Может быть, успею сходить в кино, хотелось посмотреть тот самый исторический боевик про загадочный испанский легион, пропавший в древних лесах Шотландии-Скоттии. Из уважения к людям не пойду на мессу, чтобы не заглушать ее своим громогласным кашлем. Ощущение какое-то странное, вот, вроде, с завтрашнего дня начинается отпуск, а я все не верю. Правда, отпуск? Или я поверю тогда, когда окажусь в маленьком деревенском аэропорте Керри? Или, когда поздороваюсь с Дэрмотом? Или, когда прижмусь щекой к теплой и густой шерсти Молли? Или улыбнусь Кейтлин? Пытаюсь вспомнить, что же я еще не сделала, но не могу... Все мои мысли уже не здесь... да, конечно, мне еще завтра закрывать больничный, надеюсь, что с этим не возникнет много проблем... Купить газеты...Постирать... Сбегать в магазин... Ерунда! Составить список людей и подарков...*схватилась за голову* И почему в нашей стране празднуют 8 марта? Уж лучше бы назвали День весенних цветов, подснежников, или как-нибудь еще!
Если я не доберусь до компа до субботы, тогда следующая надпись появится уже после поездки!
Если я не доберусь до компа до субботы, тогда следующая надпись появится уже после поездки!
 | ||
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
понедельник, 07 февраля 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Есть на свете особая категория людей - люди-звездочки. Это не те, которые выдают себя за звезд, пытаясь крутить всеми частями тела, это не те, которые развлекаются эротическими фотосессиями, это не те, которые живут за счет постоянных скандалов, ярко представленных на страницах глянцевых журналов, это все пыль, пущенная в глаза, для придания персоне большей важности, раздутости что ли. Это не те. Люди-звездочки часто не известны многим, потому что, как правило, они занимаются достаточно узкой отраслью - будь то часть медицины, истории, математики, техники или литературы. Но, когда такие люди уходят от нас, мир теряет гораздо больше, чем могло бы показаться на первый взгляд. Да, любой человек не восполним индивидуально, но люди-зведочки невосполнимы вообще. Второго февраля я узнала о том, что не стало на свете самой лучшей и талантливейшей женщины на кафедре философии моего родного института - Виолетты Ивановны Селивановой. Знаете, это так, это так... Потому что она была эталоном для многих поколений студенток и студентов, не только образцом стиля и подражания, это была женщина-звездочка, неподдельная и искренняя, она всегда дарила свет своим ученикам. Помню, ее семинары попадали на субботу на 14.00, так мы не хотели с них уходить, мы готовы были сидеть и спорить часами, размышлять, делиться своими впечатлениями. А казалось бы - субботы, столько всего соблазнительного происходило за окнами института... Но нам было все равно, все равно потому, что рядом с нами сидела женщина-звездочка. Она никогда не повышала голос, потому что в этом не было надобности, она никогда не грубила и не скандалила. Если на других лекциях и семинарах группа не отличалась постоянством и бесприкословным послушанием, то тут происходила удивительная метаморфоза... К сожалению, никто еще не нашел лекарство от всех болезней, да и вряд ли когда-нибудь найдет, потому что мир живет по божеским законам, человек может лишь исполнить их...В 2010 году у Виолетты Ивановны случился инсульт (она очень много работала, иногда по 16-18 часов в сутки), говорили, что вряд ли она вернется к преподаванию, но все-таки надеялись... Но... Жизнь распорядилась по иному... Женщина-звездочка угасла...
И второй человек, который ушел от нас сегодня - мужчина, блюзмен, ирландец, его знали многие, но он продолжал оставаться человеком-звездой, не смотря на славу - Гэри Мур
воскресенье, 06 февраля 2011
21:38
Доступ к записи ограничен
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
А ведь действительно после происходящего поверишь в то, что чудеса происходят! Нам дали визу на целый год вперед, даже не на полгода, как раньше, а на целый год! И придирчивые вопросы консульской службы того стоили. А потом... Только я решила поругаться с начальником по поводу отпуска, как он сам заявил, что я спокойно могу написать заявление, причем в отделе кадров уточнили - не меньше, чем на две недели. Эх, гулять, так гулять! Правда, в нашей жизни все достается все совсем не просто, эти два дня стоили мне здоровья, ибо в четверг к вечеру я слегла с 38,5, думала, что грипп подкосил, но, вроде, сегодня температуты нет целый день, уф... (как говорится, постучу по дереву). Жаль, не смогу пойти хотя бы на мессу во вторник, не говорю уж о том, что сегодняшнюю я вынуждена пропустить. Остается надеяться на то, что на воскресную мессу в Баллиферритере (Ирландия, графство Керри) я точно попаду, как раз на следующий день после прибытия. В любом случае, мне придется брать больничный, потому что идти на работу в таком виде было бы полным и несусветным свинством!
вторник, 01 февраля 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
23:19
Доступ к записи ограничен
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
23:09
Доступ к записи ограничен
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
23:04
Доступ к записи ограничен
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 31 января 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Святая Бригитта, молись за нас!
Крест Бригитты, защити нас!
А в Ирландии наступает весна... Весна в Ирландии - это подлинное чудо, когда вдоль дорог цветут желтыми цветами кустарники, из-под старой травы пробивается новая, а на холмах палят прошлогодние сорняки. Когда крошечные белые ягнята тычутся в живот матери в поисках молока, а, если постараться, то рано утром, когда восходит солнце, можно услышать пенье соловья. Когда чайки сидят на каменных парапетах, подставляя солнцу белоснежное оперенье, а на скалах Коннор Паса блестит оставшийся после заморозков ледок. Когда поднявшись на Святого Брендана, ты можешь играть в снежки, а потом слушать пенье горного ручья. Когда закрываешь глаза от ослепительно голубого неба и просишь только одного, чтобы подобное никогда не заканчивалось. Боже, как же прекрасна в Ирландии весна!
Завтра Имболк, Олмейк, День Святой Бригитты - покровительницы Ирландии, главной помощницы Святого Патрика. Ирландской Богоматери. В этом празднике столько всего переплелось, что трудно различить, где заканчивается одно и начинается другое. Мне так хочется, чтобы именно в этот светлый день начала весны у каждого из нас произошло какое-нибудь хотя бы совсем маленькое, но прекрасное чудо.
Святая Бригитта, молись за нас!
читать дальше
Я не смогла выбрать какую-то определенную песню, помещаю их все, пусть каждый найдет для себя ту, которая созвучна с душой и сердцем!
Крест Бригитты, защити нас!
А в Ирландии наступает весна... Весна в Ирландии - это подлинное чудо, когда вдоль дорог цветут желтыми цветами кустарники, из-под старой травы пробивается новая, а на холмах палят прошлогодние сорняки. Когда крошечные белые ягнята тычутся в живот матери в поисках молока, а, если постараться, то рано утром, когда восходит солнце, можно услышать пенье соловья. Когда чайки сидят на каменных парапетах, подставляя солнцу белоснежное оперенье, а на скалах Коннор Паса блестит оставшийся после заморозков ледок. Когда поднявшись на Святого Брендана, ты можешь играть в снежки, а потом слушать пенье горного ручья. Когда закрываешь глаза от ослепительно голубого неба и просишь только одного, чтобы подобное никогда не заканчивалось. Боже, как же прекрасна в Ирландии весна!
Завтра Имболк, Олмейк, День Святой Бригитты - покровительницы Ирландии, главной помощницы Святого Патрика. Ирландской Богоматери. В этом празднике столько всего переплелось, что трудно различить, где заканчивается одно и начинается другое. Мне так хочется, чтобы именно в этот светлый день начала весны у каждого из нас произошло какое-нибудь хотя бы совсем маленькое, но прекрасное чудо.
Святая Бригитта, молись за нас!
читать дальше
Я не смогла выбрать какую-то определенную песню, помещаю их все, пусть каждый найдет для себя ту, которая созвучна с душой и сердцем!
воскресенье, 30 января 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Моя мама считает, что, если человек не состоит в официальном браке с другим человеком, пусть даже они вместе много лет, значит, он не несет ответственности ни за кого и ни за что. Как она сказала, мол, это такой психологический термин - легче будет разбежаться. Возможно, она в чем-то права, но разве штамп в паспорте дает гарантию того, что люди станут более ответственными и не разбегутся в разные стороны через пару лет? Почему тогда столько разводов среди зарегистрированных пар? И каким образом психологи считали, в чем они измеряли ту меру ответственности, которая более ответственная после ЗАГСа, а не перед ним? Да, я понимаю, что с точки зрения христианской морали многие из нас нарушают одну из заповедей, но ведь многие церкви не признают светского брака, либо признают вначале церковный брак, а только потом уже светский. Я бы сказала даже больше, церковь просто смиряется со светским браком, понимая, что в современном мире слишком многое по другому. Мне кажется, что ответственность или безответственность - понятия не измеряемые штампами. Какое количество детей при живых родителях особо никто не считал? Можно долго, нудно и противно размышлять на эту тему, каждый сам выбирает для себя, здесь дело не в ответственности, а в другом...
суббота, 29 января 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Все-таки испанские режисеры по особому чувствуют и передают то, что у них в мыслях. Наконец-то я посмотрела этот фильм. Сказать, что он меня поразил, значит, ничего не сказать. Описать то, что я чувствую, значит, оставить этот пост пустым. Но вряд ли Бог хотел смерти Гипатии, не побоюсь этого слова - великой женщины, которая пошла на перекор фанатичной безумной толпе. Действительно подтверждаются слова: "Если Бог хочет наказать, он лишает разума". Но он лишил разума не ее, а тех других... Не знаю за что именно, но это действительно так. И ведь парадокс в том, что даже ценою своей жизни через многие столетия Гипатия словами Иогана Кеплера доказала, что была права. В общем, я...
…Император Юлиан Отступник обеими руками поднял новорожденную девочку высоко над головой и сказал: «Никогда этот ребенок не будет носить кроткого христианского имени. Я посвящаю его первому из богов Зевсу Ипату и нарекаю Ипатией! Вы, святые боги, сохраните мне этого ребенка, если вы хотите сохранить красоту, правду и радость Греции, и ведите меня к победам во имя моей страны!»
Ирина Сорокина
Шестнадцать веков назад в Александрии в семье известного математика Теона родилась дочь, которой с легкой руки императора Юлиана дали имя Ипатия, или Гипатидион. Его молодая жена умерла при родах, а новорожденную вместе с кормилицей Теон поселил в своем доме и… благополучно забыл о ней, продолжая заниматься наукой. Здесь же, в доме Теона, жил маленький уродец Исидор, никто не знал, чей он и откуда пришел. Но мальчик был очень талантлив в математике и философии и Теон с удовольствием учил его всему, что знал сам. Когда Ипатия подросла, отец доверил ее обучение Исидору и тот стал приобщать девочку к миру математики, астрономии, философии. Ипатия все схватывала на лету, но была совершенно не похожа на других учеников. После первых же минут первого урока она прервала объяснения Исидора резким вопросом: «Почему?». Ни за что Ипатия не хотела принимать что-либо просто на веру. Она не соглашалась написать ни единой буквы, без того, чтобы не узнать историю ее происхождения или варианты написания. Больше всего Ипатию интересовал смысл — смысл всех существующих вещей, всего происходящего вокруг.
Когда Ипатии исполнилось двенадцать, Исидор почувствовал, что его ученица почти сравнялась с ним в знаниях и предложил ей выбрать себе другого наставника — из старых умудренных опытом философов. Но своенравная Ипатия, топнув ножкой, ответила, что не хочет другого учителя, с ней должен остаться он, Исидор. Так прошло еще два года.
Одним особенно жарким летом Теон заболел, врачи поставили диагноз — переутомление. Они посоветовали ученому отдохнуть, а лучше сменить обстановку и отправиться в путешествие. Теон с Ипатией уехали из Александрии и Исидор остался один. Он чувствовал себя потерянным и неприкаянным, тоскливо бродил по улицам и думал о своей ученице. Как ему не хватало Ипатии! Правда, она сдержала свое обещание и писала ему, но это были лишь суховатые письма ученицы своему учителю. В них она высказывала сомнения, делилась мыслями о прочитанном, рассуждала о философии. Да, в конце каждого письма было несколько слов о здоровье или красотах природы и стояла подпись «Твоя Ипатия», но как этого было мало!
День возвращения Ипатии стал для Исидора праздником. Он выскочил навстречу дорожной коляске, в которой приехала Ипатия с отцом, и застыл. Из коляски вышла высокая, стойная, очень красивая девушка с гордой осанкой. Как она изменилась! Исидор не помнил, что говорил, как вошел с Ипатией и Теоном в дом. Девушка была приветлива, но серьезна, она сказала, что уже на следующий день будет готова возобновить занятия. Но не такой прохладной встречи ждал Исидор.
Однажды в день зимнего солнцестояния Исидор долго беседовал о чем-то с Теоном. Когда он ушел, отец позвал Ипатию: «Исидор попросил твоей руки, я дал согласие. Через год будет свадьба». Ипатия приняла это известие равнодушно. Больше с отцом они об этом не говорили. Занятия с Исидором Ипатия продолжила и вела себя так, как будто ничего не произошло. Сказала только одно: она с уважением и благодарностью станет его женой, только пусть их отношения до свадьбы останутся такими же, как и прежде. Она ничего не желает знать об этой отвратительной стороне жизни. Занятия шли своим чередом, но Исидору приходилось прилагать большие усилия, чтобы выполнить условие Ипатии и вести с ней лишь философские беседы. Так прошел почти год.
В сентябре Ипатия и Исидор поженились. Когда веселая толпа с песнями и радостными криками стала провожать молодых, Теон отправился домой. Одинокий и печальный, он вспомнил свою жену — после ее смерти он перестал ощущать радость и счастье жизни, а окружающий мир поблек. Единственной радостью для него были его дочь и наука. И хотя он никогда не высказывал Ипатии отцовских чувств и уделял ей очень мало внимания, он ее искренне любил. Теперь он один…
Грустные мысли прервал стук открывшейся двери, на лестнице раздались торопливые шаги и в комнату вбежала Ипатия. Она выглядела так, как будто бы только что избежала чего-то ужасного. Со слезами она бросилась на колени: «Отец, ты тоже мужчина, но не может быть, чтобы и ты хотел этого! Это безобразно! Как я хочу это забыть! Не гони меня, я буду служить тебе, как ты прикажешь, только чтобы никогда больше этого не видеть. Оставь меня здесь или, клянусь Герой, я умру!». Еще недавно Ипатия думала, что сможет быть женой Исидора, раз отец хочет этого. Но без любви супружеская жизнь показалась ей просто отвратительной. Она не смогла преодолеть себя и осталась в доме отца…
С тех пор на несколько лет имя Ипатии исчезло из исторических источников. Вероятно, ее бегство из брачных покоев вызвало осуждение и она была вычеркнута из списков александрийской знати. Но как бы то ни было, Ипатия продолжала заниматься наукой и достигла такого совершенства, что ей предложили занять философскую кафедру. Это давало Ипатии право занимать место в городском совете и участвовать в управлении городом.
После разгрома Александрийской библиотеки многие видные ученые покинули Александрию, но Теон и Ипатия остались. Для города наступили страшные времена. Христианские проповедники изо всех сил превозносили невежество и верующий неуч был для них более значительной фигурой, чем язычник-ученый. Все это вызывало возмущение Ипатии, она понимала, что спасать нужно не конкретные ценности, а само представление о науке, искусстве, культуре. Но отец постоянно удеживал Ипатию от вмешательства в политику — ее дело заниматься математикой, тем более, что она достигла больших высот и в философии, и в астрономии. Для того, чтобы учиться у Ипатии, в Александрию съезжались юноши из многих стран.Но ее свобода и непринужденность в общении, чувство собственного достоинства вызывали зависть у многих горожан. Особенно злословили женщины, они обвиняли Ипатию в нескромности — она ходила в одежде философа, которую до тех пор носили только мужчины, так как женщин, изучающих философию, до Ипатии просто не было. То, что она постоянно находилась в окружении учеников и не была замужем, тоже ставилось ей в вину. Но все попытки опорочить Ипатию успеха не имели, ее считали воплощением мудрости, к ней прислушивались. В Александрии она пользовалась большим влиянием, и не только в научных вопросах, но никогда это влияние она не обращала во зло. Все это снискало ей славу и уважение.
Но невежество и фанатизм, к сожалению, заняли в Александрии очень прочные позиции. В 409 году императоры Гонорий и Феодосий II издали закон, по которому математика и астрономия считались колдовскими науками. Никакой разницы между астрономией и астрологией не делалось, математики и астрономы должны были явиться к епископу и отречься от богопротивных взглядов. Кроме того, они должны были предать огню список своих заблуждений (вполне вероятно, что и все свои работы). Тех, кто отказывался подписать отречение, изгоняли из города, тех же, кто тайно остался и продолжал заниматься этими науками, карали немилосердно и без промедления.
Но Ипатия от этого указа не пострадала. Даже епископ Феофил, фанатичный приверженец христианства, терпел Ипатию. Ему льстило, что философская школа Ипатии была лучшей в мире и находилась она именно в Александрии.
В 412 году, когда Феофил уже лежал на смертном одре, его племянник Кирилл с оружием в руках отвоевал себе место на епископском престоле. Главной его задачей было добиться сосредоточения в своих руках власти над светским правителем Египта Орестом и сделать Александрию исключительно христианским городом. С тревогой язычница Ипатия смотрела, как христианские пастыри в открытую попирают справедливость и собственные принципы и захватывают власть. Кирилл все больше разжигал вражду христиан по отношению к язычникам. В городе начались погромы, грабежи, была изгнана практически вся иудейская часть населения. Это вызвало возмущение префекта Египта Ореста и он послал жалобу в Константинополь с просьбой доложить обо всем императору. Но Кирилл успел отправить некоторым влиятельным людям часть золота, награбленного во время погромов. Разумеется, жалоба Ореста до императора не дошла. Кирилл при каждом удобном случае демонстрировал свое миролюбие, посылал к префекту людей, с просьбой прекратить распрю. Но Орест во всеуслышание заявлял, что не позволит епископу попирать закон и ущемлять права светской власти. Когда Кирилл понял, что хитростью префекта не подчинить, он решил применить силу. Он призвал в Александрию пятьсот нитрийских пустынников — монахов, отличавшихся жестокостью и угрюмым нравом, и спровоцирован нападение на префекта, во время которого тот был ранен. В городе начались волнения. Многие из влиятельных горожан-христиан были недовольны поведением Кирилла. Теперь для того, чтобы окончательно захватить власть, ему нужен был повод. И он нашелся.
…Ипатия направлялась к Оресту. Она не собиралась обсуждать политическую обстановку в городе, она просто шла навестить и поддержать раненого. Вид Ореста подействовал на нее угнетающе — перед ней сидел жалкий, запуганный человек с забинтованной головой. Ипатии стало его искренне жаль, но она вспомнила, что дала умирающему отцу слово никогда не вмешиваться в распри правителей. Ее миссия — сберечь ростки знаний. Она понимала: одно неосторожное выступление и от ее школы не оставят камня на камне. Сколько лет она держалась и была верна этому слову! Сейчас ей начало казаться, что ее молчание — это пособничество фанатикам. И она решила бороться с Кириллом оружием ученого. Епископ Кирилл был достаточно образованным человеком и при случае старался блеснуть знаниями. Он часто толковал древних философов и даже когда-то слушал лекции Ипатии по философии.
На объявленную заранее лекцию слушателей собралось гораздо больше, чем обычно. Ипатия отказалась от всех ораторских приемов и говорила сухо и деловито. Она только сопоставляла тексты и толкования Кирилла — вот подлинные мысли древних философов, а вот, как их интерпретирует епископ. Кириллу, естественно, доложили о лекции Ипатии и он начал плести интригу. На дом Ипатии напали, но саму Ипатию не тронули и из дома ничего не взяли, только разбили прибор для наблюдения за звездами — армиллу. Предупреждение Ипатия проигнорировала и продолжала читать лекции. И Кирилл снова обратился к нитрийским пустынникам…
Это случилось в марте, во время Великого поста, перед светлым христианским праздником Пасхи. Окончив читать последнюю зимнюю лекцию, Ипатия возвращалась домой. Ей было грустно, в который раз она вспоминала свои слова, сказанные совсем недавно: «Лучше думать и делать ошибки, чем не думать вообще. Самое страшное — это преподносить суеверие как истину». Вдруг на одной из улиц, недалеко от церкви, дорогу ей преградила толпа, вооруженная палками, камнями, кусками черепицы, устричными раковинами. Ипатию швырнули на землю и поволокли к церкви. И там, в святая святых христиан, с нее сорвали одежду и стали избивать. Острыми раковинами с остервенением фанатики сдирали кожу с тела несчастной женщины. Затем с неистовыми, дикими криками они поволокли тело Ипатии, превратившееся в какую-то жуткую массу, по улицам Александрии. Позднее, когда ярость толпы немного утихла, истерзанное тело Ипатии бросили в костер…
Так погибла первая в истории женщина-математик и женщина-профессор. Ее произведения до нас не дошли, только их перечень приведен в византийской энциклопедии X века. Ипатия изобрела или усовершенствовала прибор для получения дистиллированной воды, для измерения плотности воды, астролябию и планисферу (плоскую подвижную карту неба). Со времени гибели Ипатии на протяжении тысячи лет математика не знала женских имен. Один из профессоров Цюрихского университета, голландский математик Ван дер Варден писал: «После этих последних вспышек пламя греческой математики погасло, как догоревшая свеча». Многие историки, и вполне справедливо, считают смерть Ипатии политическим убийством. Через некоторое время, когда страсти поутихли, Кирилл был канонизирован, но вероломное убийство Ипатии накладывало несмываемое пятно на житие «святого Кирилла». Последователям епископа пришлось задуматься. Чтобы обелить Кирилла, у них было два выхода — изобразить Ипатию исчадием ада или превратить в христианскую мученицу. Первый вариант отпадал — слишком громкой была слава этой женщины-философа и математика, и они избрали второй. Интерпретировав жизнь Ипатии в нужном направлении, ее описание включили в «Житие святого Кирилла Александрийского», где сообщили, что убили ее «ненавидевшие мир мятежники». Римская католическая церковь причислила к лику святых и Ипатию, канонизировав ее под именем святой Екатерины Александрийской. Но вот уже более полутора тысяч лет помним мы все-таки Ипатию — математика и философа, женщину, опередившую время…
…Император Юлиан Отступник обеими руками поднял новорожденную девочку высоко над головой и сказал: «Никогда этот ребенок не будет носить кроткого христианского имени. Я посвящаю его первому из богов Зевсу Ипату и нарекаю Ипатией! Вы, святые боги, сохраните мне этого ребенка, если вы хотите сохранить красоту, правду и радость Греции, и ведите меня к победам во имя моей страны!»
Ирина Сорокина
Шестнадцать веков назад в Александрии в семье известного математика Теона родилась дочь, которой с легкой руки императора Юлиана дали имя Ипатия, или Гипатидион. Его молодая жена умерла при родах, а новорожденную вместе с кормилицей Теон поселил в своем доме и… благополучно забыл о ней, продолжая заниматься наукой. Здесь же, в доме Теона, жил маленький уродец Исидор, никто не знал, чей он и откуда пришел. Но мальчик был очень талантлив в математике и философии и Теон с удовольствием учил его всему, что знал сам. Когда Ипатия подросла, отец доверил ее обучение Исидору и тот стал приобщать девочку к миру математики, астрономии, философии. Ипатия все схватывала на лету, но была совершенно не похожа на других учеников. После первых же минут первого урока она прервала объяснения Исидора резким вопросом: «Почему?». Ни за что Ипатия не хотела принимать что-либо просто на веру. Она не соглашалась написать ни единой буквы, без того, чтобы не узнать историю ее происхождения или варианты написания. Больше всего Ипатию интересовал смысл — смысл всех существующих вещей, всего происходящего вокруг.
Когда Ипатии исполнилось двенадцать, Исидор почувствовал, что его ученица почти сравнялась с ним в знаниях и предложил ей выбрать себе другого наставника — из старых умудренных опытом философов. Но своенравная Ипатия, топнув ножкой, ответила, что не хочет другого учителя, с ней должен остаться он, Исидор. Так прошло еще два года.
Одним особенно жарким летом Теон заболел, врачи поставили диагноз — переутомление. Они посоветовали ученому отдохнуть, а лучше сменить обстановку и отправиться в путешествие. Теон с Ипатией уехали из Александрии и Исидор остался один. Он чувствовал себя потерянным и неприкаянным, тоскливо бродил по улицам и думал о своей ученице. Как ему не хватало Ипатии! Правда, она сдержала свое обещание и писала ему, но это были лишь суховатые письма ученицы своему учителю. В них она высказывала сомнения, делилась мыслями о прочитанном, рассуждала о философии. Да, в конце каждого письма было несколько слов о здоровье или красотах природы и стояла подпись «Твоя Ипатия», но как этого было мало!
День возвращения Ипатии стал для Исидора праздником. Он выскочил навстречу дорожной коляске, в которой приехала Ипатия с отцом, и застыл. Из коляски вышла высокая, стойная, очень красивая девушка с гордой осанкой. Как она изменилась! Исидор не помнил, что говорил, как вошел с Ипатией и Теоном в дом. Девушка была приветлива, но серьезна, она сказала, что уже на следующий день будет готова возобновить занятия. Но не такой прохладной встречи ждал Исидор.
Однажды в день зимнего солнцестояния Исидор долго беседовал о чем-то с Теоном. Когда он ушел, отец позвал Ипатию: «Исидор попросил твоей руки, я дал согласие. Через год будет свадьба». Ипатия приняла это известие равнодушно. Больше с отцом они об этом не говорили. Занятия с Исидором Ипатия продолжила и вела себя так, как будто ничего не произошло. Сказала только одно: она с уважением и благодарностью станет его женой, только пусть их отношения до свадьбы останутся такими же, как и прежде. Она ничего не желает знать об этой отвратительной стороне жизни. Занятия шли своим чередом, но Исидору приходилось прилагать большие усилия, чтобы выполнить условие Ипатии и вести с ней лишь философские беседы. Так прошел почти год.
В сентябре Ипатия и Исидор поженились. Когда веселая толпа с песнями и радостными криками стала провожать молодых, Теон отправился домой. Одинокий и печальный, он вспомнил свою жену — после ее смерти он перестал ощущать радость и счастье жизни, а окружающий мир поблек. Единственной радостью для него были его дочь и наука. И хотя он никогда не высказывал Ипатии отцовских чувств и уделял ей очень мало внимания, он ее искренне любил. Теперь он один…
Грустные мысли прервал стук открывшейся двери, на лестнице раздались торопливые шаги и в комнату вбежала Ипатия. Она выглядела так, как будто бы только что избежала чего-то ужасного. Со слезами она бросилась на колени: «Отец, ты тоже мужчина, но не может быть, чтобы и ты хотел этого! Это безобразно! Как я хочу это забыть! Не гони меня, я буду служить тебе, как ты прикажешь, только чтобы никогда больше этого не видеть. Оставь меня здесь или, клянусь Герой, я умру!». Еще недавно Ипатия думала, что сможет быть женой Исидора, раз отец хочет этого. Но без любви супружеская жизнь показалась ей просто отвратительной. Она не смогла преодолеть себя и осталась в доме отца…
С тех пор на несколько лет имя Ипатии исчезло из исторических источников. Вероятно, ее бегство из брачных покоев вызвало осуждение и она была вычеркнута из списков александрийской знати. Но как бы то ни было, Ипатия продолжала заниматься наукой и достигла такого совершенства, что ей предложили занять философскую кафедру. Это давало Ипатии право занимать место в городском совете и участвовать в управлении городом.
После разгрома Александрийской библиотеки многие видные ученые покинули Александрию, но Теон и Ипатия остались. Для города наступили страшные времена. Христианские проповедники изо всех сил превозносили невежество и верующий неуч был для них более значительной фигурой, чем язычник-ученый. Все это вызывало возмущение Ипатии, она понимала, что спасать нужно не конкретные ценности, а само представление о науке, искусстве, культуре. Но отец постоянно удеживал Ипатию от вмешательства в политику — ее дело заниматься математикой, тем более, что она достигла больших высот и в философии, и в астрономии. Для того, чтобы учиться у Ипатии, в Александрию съезжались юноши из многих стран.Но ее свобода и непринужденность в общении, чувство собственного достоинства вызывали зависть у многих горожан. Особенно злословили женщины, они обвиняли Ипатию в нескромности — она ходила в одежде философа, которую до тех пор носили только мужчины, так как женщин, изучающих философию, до Ипатии просто не было. То, что она постоянно находилась в окружении учеников и не была замужем, тоже ставилось ей в вину. Но все попытки опорочить Ипатию успеха не имели, ее считали воплощением мудрости, к ней прислушивались. В Александрии она пользовалась большим влиянием, и не только в научных вопросах, но никогда это влияние она не обращала во зло. Все это снискало ей славу и уважение.
Но невежество и фанатизм, к сожалению, заняли в Александрии очень прочные позиции. В 409 году императоры Гонорий и Феодосий II издали закон, по которому математика и астрономия считались колдовскими науками. Никакой разницы между астрономией и астрологией не делалось, математики и астрономы должны были явиться к епископу и отречься от богопротивных взглядов. Кроме того, они должны были предать огню список своих заблуждений (вполне вероятно, что и все свои работы). Тех, кто отказывался подписать отречение, изгоняли из города, тех же, кто тайно остался и продолжал заниматься этими науками, карали немилосердно и без промедления.
Но Ипатия от этого указа не пострадала. Даже епископ Феофил, фанатичный приверженец христианства, терпел Ипатию. Ему льстило, что философская школа Ипатии была лучшей в мире и находилась она именно в Александрии.
В 412 году, когда Феофил уже лежал на смертном одре, его племянник Кирилл с оружием в руках отвоевал себе место на епископском престоле. Главной его задачей было добиться сосредоточения в своих руках власти над светским правителем Египта Орестом и сделать Александрию исключительно христианским городом. С тревогой язычница Ипатия смотрела, как христианские пастыри в открытую попирают справедливость и собственные принципы и захватывают власть. Кирилл все больше разжигал вражду христиан по отношению к язычникам. В городе начались погромы, грабежи, была изгнана практически вся иудейская часть населения. Это вызвало возмущение префекта Египта Ореста и он послал жалобу в Константинополь с просьбой доложить обо всем императору. Но Кирилл успел отправить некоторым влиятельным людям часть золота, награбленного во время погромов. Разумеется, жалоба Ореста до императора не дошла. Кирилл при каждом удобном случае демонстрировал свое миролюбие, посылал к префекту людей, с просьбой прекратить распрю. Но Орест во всеуслышание заявлял, что не позволит епископу попирать закон и ущемлять права светской власти. Когда Кирилл понял, что хитростью префекта не подчинить, он решил применить силу. Он призвал в Александрию пятьсот нитрийских пустынников — монахов, отличавшихся жестокостью и угрюмым нравом, и спровоцирован нападение на префекта, во время которого тот был ранен. В городе начались волнения. Многие из влиятельных горожан-христиан были недовольны поведением Кирилла. Теперь для того, чтобы окончательно захватить власть, ему нужен был повод. И он нашелся.
…Ипатия направлялась к Оресту. Она не собиралась обсуждать политическую обстановку в городе, она просто шла навестить и поддержать раненого. Вид Ореста подействовал на нее угнетающе — перед ней сидел жалкий, запуганный человек с забинтованной головой. Ипатии стало его искренне жаль, но она вспомнила, что дала умирающему отцу слово никогда не вмешиваться в распри правителей. Ее миссия — сберечь ростки знаний. Она понимала: одно неосторожное выступление и от ее школы не оставят камня на камне. Сколько лет она держалась и была верна этому слову! Сейчас ей начало казаться, что ее молчание — это пособничество фанатикам. И она решила бороться с Кириллом оружием ученого. Епископ Кирилл был достаточно образованным человеком и при случае старался блеснуть знаниями. Он часто толковал древних философов и даже когда-то слушал лекции Ипатии по философии.
На объявленную заранее лекцию слушателей собралось гораздо больше, чем обычно. Ипатия отказалась от всех ораторских приемов и говорила сухо и деловито. Она только сопоставляла тексты и толкования Кирилла — вот подлинные мысли древних философов, а вот, как их интерпретирует епископ. Кириллу, естественно, доложили о лекции Ипатии и он начал плести интригу. На дом Ипатии напали, но саму Ипатию не тронули и из дома ничего не взяли, только разбили прибор для наблюдения за звездами — армиллу. Предупреждение Ипатия проигнорировала и продолжала читать лекции. И Кирилл снова обратился к нитрийским пустынникам…
Это случилось в марте, во время Великого поста, перед светлым христианским праздником Пасхи. Окончив читать последнюю зимнюю лекцию, Ипатия возвращалась домой. Ей было грустно, в который раз она вспоминала свои слова, сказанные совсем недавно: «Лучше думать и делать ошибки, чем не думать вообще. Самое страшное — это преподносить суеверие как истину». Вдруг на одной из улиц, недалеко от церкви, дорогу ей преградила толпа, вооруженная палками, камнями, кусками черепицы, устричными раковинами. Ипатию швырнули на землю и поволокли к церкви. И там, в святая святых христиан, с нее сорвали одежду и стали избивать. Острыми раковинами с остервенением фанатики сдирали кожу с тела несчастной женщины. Затем с неистовыми, дикими криками они поволокли тело Ипатии, превратившееся в какую-то жуткую массу, по улицам Александрии. Позднее, когда ярость толпы немного утихла, истерзанное тело Ипатии бросили в костер…
Так погибла первая в истории женщина-математик и женщина-профессор. Ее произведения до нас не дошли, только их перечень приведен в византийской энциклопедии X века. Ипатия изобрела или усовершенствовала прибор для получения дистиллированной воды, для измерения плотности воды, астролябию и планисферу (плоскую подвижную карту неба). Со времени гибели Ипатии на протяжении тысячи лет математика не знала женских имен. Один из профессоров Цюрихского университета, голландский математик Ван дер Варден писал: «После этих последних вспышек пламя греческой математики погасло, как догоревшая свеча». Многие историки, и вполне справедливо, считают смерть Ипатии политическим убийством. Через некоторое время, когда страсти поутихли, Кирилл был канонизирован, но вероломное убийство Ипатии накладывало несмываемое пятно на житие «святого Кирилла». Последователям епископа пришлось задуматься. Чтобы обелить Кирилла, у них было два выхода — изобразить Ипатию исчадием ада или превратить в христианскую мученицу. Первый вариант отпадал — слишком громкой была слава этой женщины-философа и математика, и они избрали второй. Интерпретировав жизнь Ипатии в нужном направлении, ее описание включили в «Житие святого Кирилла Александрийского», где сообщили, что убили ее «ненавидевшие мир мятежники». Римская католическая церковь причислила к лику святых и Ипатию, канонизировав ее под именем святой Екатерины Александрийской. Но вот уже более полутора тысяч лет помним мы все-таки Ипатию — математика и философа, женщину, опередившую время…
четверг, 27 января 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Никогда бы в жизни не подумала, что кое-кто из художников Спасителя или Христа рисовал именно по таким канонам
вторник, 25 января 2011
21:56
Доступ к записи ограничен
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Иногда в голове засядет какая-нибудь мысль, и ты начинаешь буквально обсасывать ее с разных сторон. До сих пор не могу забыть момента, когда маленькая Сара Кру нашла свое счастье и ушла с чердака. Но я себя постоянно спрашиваю: "А, как же Мельхиседек (крыс), что он будет есть дальше, чем будет кормить свою семью"? Понимаю, что это глупо, но все равно продолжаю себя спрашивать. Или фильм "Привет, киндер", героиня забрала с собой большого попугая в клетке, когда они с братом поехали к бабушке, а куда же делись крыса и рыбки в банке? Не уже ли остались стоять в пустой квартире и умерли с голоду? Придумываю, что их отдали в живой уголок, подарили детишкам в детском саду, но или еще что-нибудь в этом роде... Глупо? Наверное, глупо!
понедельник, 24 января 2011
I`m a part of old Dublin, and Dublin is me
Как же мне хочется дублинского капучино в огромной чашке, принесенной барменом в одном из многочисленных городских пабов, когда сначала слизываешь потихоньку сливки, а потом пьешь ароматный и крепкий кофе...
Этот город мне снова снится по ночам...
Я буквально кожей ощущаю его дыхание, его объятия невидимых рук...
Этот город мне снова снится по ночам...
Я буквально кожей ощущаю его дыхание, его объятия невидимых рук...